litbaza книги онлайнКлассикаТело: у каждого своё. Земное, смертное, нагое, верное в рассказах современных писателей - Елена Николаевна Посвятовская

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 50 51 52 53 54 55 56 57 58 ... 110
Перейти на страницу:
эта свободная жизнь зашла очень далеко.

– Немецкий … город. Немецкая столица. Немецкий … чёрт, больно! – не выдержала я, потому что последняя чёрточка, которую Матиас оставил где-то совсем низко, может быть, у основания икры или совсем на лодыжке – вдруг моментально схватилась и загорелась огнём, и я не выдержала; вместе со слезами меня захлестнула волна раздражения и возмущения – на себя и на него оттого, что … – Хватит, отстань от меня!

Матиас вздрогнул и моментально убрал руку.

– Ты в порядке? Что случилось, малыш? – спросил он, осторожно погладив меня по коленке. Я резко отдёрнула ногу.

– Мне всё это не нравится.

Матти молчал, и я знала, что он думает: что я говорю неправду.

– Шесть лет?.. – наконец начинает он и не задаёт вопрос.

– Шесть лет, – отвечаю я очень твёрдо. Я пожала плечами, и мы замолчали. Я вижу, что он хочет сказать ещё что-то или спросить – может, почему я вдруг – сегодня, хотя никогда раньше не … Но он долго молчит, а потом говорит – коротко и осторожно:

– Мы можем больше никогда этого не делать, малыш. Это совершенно не обязательно … не обязательно для меня, – запинается он на последней фразе, и я наклоняюсь к нему, словно пытаясь за него договорить. Потому что я точно знаю, что́ мы оба чувствуем сейчас: нестерпимую фальшь момента.

Я ничего не ответила. Матиас, убирая одной рукой лезвие на прикроватную тумбочку, другой притянул меня к себе. Я остановила его ладонью, чтобы стянуть и отпихнуть подальше одеяло, и какое-то время мы не говорили.

Потом Матиас обнял меня; я положила голову ему на грудь и закинула на него ногу. В такие моменты нам было спокойнее и лучше всего: среди недосказанностей, полуправды и лавирования между тем, что правильно, и тем, что хочется сделать.

– И всё же, что там за история с подарками? – задумчиво переспросил Матиас, целуя меня в плечо.

– С подарками?

– Да. Ты рассказывала про Новый год, “Риттер спорт” и про подарки.

Я хрипло рассмеялась и поцеловала его в нос.

– Ах да! Германские подарки. “Риттер спорт” с марципаном в красной обёртке. И много маленьких дедов морозов, – я улыбнулась, потому что понимала, что сейчас опять начинается героическая история про Россию в девяностые. – Просто в моём детстве … ну, ты наверняка знаешь много историй про “тяжёлое постсоветское время”, что у нас тогда ничего не было … всё вот это. И, в общем, у нас тогда часть родственников уже переехала в Германию. И иногда – может, раз в год, может, реже – бывало, что кто-то один оттуда приезжал в гости. Или наоборот, кто-то из России уезжал в гости на неделю или две. Ну а для нас, для детей, – это в любом случае означало …

– Подарки.

– Точно, германские подарки. Чаще всего это была “существенная часть” и разные сласти – шоколад там, пряники лебкухен … ну, я уже не очень помню. Помню, что мы сразу получали по “риттеру”, а потом бóльшую часть родители с бабушкой убирали в буфет до какого-нибудь большого праздника, вроде дня рождения или Нового года.

– Бедный ребёнок, – потрепал меня по голове Матиас, – маленькая Лена с “риттером” и шоколад, запертый в буфете.

– Да ладно тебе. Самое главное – это же существенная часть, основной подарок!

– А что было в существенной части?

– Ну … Это могла быть игрушка. Или одежда. Взрослые женщины могли что-нибудь по дому попросить. Но – самый шик – это было что-то для школы.

– Для школы? Серьёзно? – переспрашивает Матиас, и я почти вижу, как в нём в очередной раз поднимаются всеобъемлющая жалость и сочувствие к прошлому “подружки”.

– Дурак, ты ничего не понимаешь, – я села в кровати. – Это чувство – когда ты приходишь в школу с огромным новеньким квадратным рюкзаком – таким, знаешь, с жёстким каркасом, как черепашка-ниндзя в стиле Малевича, только цветная, – непередаваемое ощущение.

Матиас театрально обхватывает голову руками.

– И, – я развожу его руки в сторону, уже еле удерживаясь от смеха, – и это ещё не всё. Потенциально, если тебе очень повезло, ты мог ещё получить пенал. А если тебе прямо уж совсем-совсем-совсем везло, то это был четырёхэтажный пенал!

На этом месте мы оба окончательно не выдерживаем и с хохотом падаем назад на кровать, забыв о красных чёрточках и кляксах, что я оставляю на нежно-зелёных простынях. Мы ещё немного валяемся в обнимку и обсуждаем Матиасовы плачевные представления о том, как могло выглядеть моё детство. Но стоит Матти выйти на кухню, чтобы сварить мне какао, как весёлое настроение испаряется.

“Ты снова сдаёшься”, – написано невидимым размашистым почерком на стенах. “Снова сдаёшься”, – висит в воздухе. “Снова сдаёшься”, вспыхивает над изголовьем кровати. И меня злит, что это правда и что Матиас напевает на кухне. Когда он возвращается, я притворяюсь, что уже почти заснула. Смотрю на него сонными глазами и прижимаюсь лбом к его плечу, допивая какао. Постепенно я и вправду начинаю проваливаться в сон, и последние слова Матти долетают до меня уже откуда-то издалека:

– Если честно, я во всё это верю с трудом. Как будто это такой старый фильм про тебя. Где ты такая смешная, очень маленькая, ждёшь подарков из Германии. А потом гордо идёшь в школу с огромным рюкзаком за спиной … – И я хочу ему ответить, но уже совсем нет сил. Но его слова чем-то запоминаются мне, что-то смутно тревожат – и, расщепляясь на звуки и перерастая в мерный, ровный шум, они уходят в сонную тьму вместе со мной.

***

Два года назад: после университета мне поступает предложение от комитета по защите прав женщин Польши, и я переезжаю в Варшаву. Несколькими месяцами позже Матиас получает огнестрельное ранение при работе над репортажем о криминальных бандформированиях в пригородах Парижа. Я вылетаю к нему ближайшим рейсом, взяв отпуск за свой счёт. Оказывается, что он совершенно не умеет переносить боль, и я круглосуточно дежурю у больничной койки, держа Матти за руку. Однажды он упоминает, что ожидал увидеть меня в Германии после окончания Карлова, но я меняю тему.

Год назад: в один из приездов Матти в Варшаву он приглашает меня оставить работу здесь и переехать к нему. Я переезжаю работать в Швецию и обещаю подумать – но зато провожу почти весь летний отпуск в Нюрнберге. И снова возвращаюсь на рождество, которое мы встречаем с семьёй и друзьями Матти. Они – самые обычные люди, и от этого мне легче.

***

Просыпаться от боли

1 ... 50 51 52 53 54 55 56 57 58 ... 110
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?